Премьера 245-го балетного сезона в Большом театре оказалась незапланированной. Для Большого это случай исключительный, как, впрочем, и пандемия, которая его спровоцировала. Сезон открылся оригинальными балетами неизвестных в России молодых хореографов, объединенными в трехчастную программу «Четыре персонажа в поисках сюжета». Автором идеи выступил директор балета Махар Вазиев, поддержку оказал промышленник Олег Дерипаска.
Вопреки названию, сюжетов авторы не искали, что для современного балета естественно — в нем сюжет заменяется мотивами, идеями и настроением.
Самая крупная форма — час с лишним и 40 артистов — досталась Брайану Ариасу из Пуэрто-Рико. Увы, неудачно. Хореограф, вдохновившись биографией и полотнами Айвазовского, назвал свой балет «Девятый вал» и сопроводил его музыкой современников художника — фрагментами из произведений Глинки и Римского-Корсакова. Естественный выбор оказался роковым для хореографа: мелодические переливы и инструментальное половодье русских симфонистов утопили суденышко хореографии. Не спасли и многочисленные заимствования. В итоге Ариасу никак не удавалось пристать к берегу: череда кульминаций разбивалась прибоем все новых эпизодов на фоне волн Айвазовского, рябивших на заднике в виде анимации.
Утверждение «краткость — сестра таланта» опровергла 15-минутная «Тишина» на музыку Арво Пярта в постановке работающего в Германии парижанина Мартина Шекса. Хореограф, выбрав самых высоких балерин Большого, поставил их на пуанты, снабдил партнерами и предложил азбучные поддержки дуэтного танца. 15-минутная композиция изображала смерть героини. Трогательные изломы заведенных за спину рук, высокие всплески батманов-полурондов, отточенные прекрасные арабески, мимолетные объятия с ангелом рассчитаны на приму Светлану Захарову. А вот танцующая во втором составе Алена Ковалева свидание с вечностью сыграла не слишком убедительно.
Самым живым, композиционно стройным и эмоционально убедительным оказался 15-минутный «Just», поставленный итальянцем Симоне Валастро на музыку Дэвида Лэнга по «Песни песней», цитата из которой, спроецированная на аванзанавес, и открывала балет. Самый эротичный из библейских сюжетов хореограф, вслед за композитором, трактовал шире, нежели любовь мужчины и женщины, скорее — как отношения человека и Создателя, как поиск пути и веры. «Just» оказался самым современным из показанных балетов: недаром его автор 22 года проработал в Парижской опере. Артисты Большого по части современной пластики ничуть не уступали западным коллегам; особенно естественно изъяснялась современным языком Ксения Аверина, которую проницательный хореограф вытащил из кордебалета.
Балет «Угасание», который болгарин Димо Милев поставил на музыку Энрике Гранадоса для трех пар солистов и солистки, вдохновлен судьбой самого композитора, суеверно боявшегося морских путешествий и утонувшего, спасая свою жену. Три дуэта круговоротами обводок, перекатов, партерных скольжений с бережливой нежностью развивают тему катастрофы — интимной, внутренней, негромкой. Этот тайный страх за близкого человека, тихую панику предстоящего расставания, нежную печаль последних мгновений тонко прочувствовали молодые артисты во главе с признанными «современниками» Кристиной Кретовой и Денисом Савиным.
В итоге результат 2:2 — две сомнительных постановки против двух убедительных, и это можно считать победой театра.
