Корреспонденту National Geographic Россия удалось попасть в научно-культурный центр «Фанагория», где специалисты круглый год изучают и описывают находки, сделанные на территории частично затопленного античного города, окруженного некрополем. Рассказываем, как ИА РАН при поддержке фонда Олега Дерипаска «Вольное дело» открывает тайны древней Фанагории.
Город-призрак
На берегу Таманского залива в древности стоял богатый античный город — столица Азиатского Боспора, один из крупнейших полисов Северного Причерноморья. И имя ему было — Фанагория. В античное время город ничем не отличался от других эллинских поселений: Фанагория была окружена мощными крепостными стенами и застроена большими общественными зданиями, на площадях высились храмы и фонтаны, стояли мраморные статуи. Вдоль ориентированных по сторонам света прямых улиц располагались магазины и рынки, торгующие заморским оливковым маслом и вином, а также портики, дарящие тень в жару.
Сами фанагорийцы жили в комфортабельных и просторных домах (их площадь могла достигать 200 м²!). Город процветал: крыши построек покрывались черепицей и терракотой, стены внутри домов украшались расписной штукатуркой. В богатых общественных зданиях и домах можно было увидеть стены, облицованные мраморными плитками. Коммунальное хозяйство тоже было на уровне: работало водоснабжение, канализация, вывоз мусора. За стенами города простирались сельскохозяйственные угодья (хора) – земледелие было основой основ жизни фанагорийцев. Город не раз разрушался и отстраивался заново, за время его существования в нём произошла масса исторических событий, нередко мирового масштаба.
Археологические изыскания
Фанагория возникла в середине 6 века до нашей эры и просуществовала полторы тысячи лет – до 10 века нашей эры. Богатый город с не менее богатой историей, сейчас Фанагория является одной из главных жемчужин в ожерелье археологических памятников России. Это один из древнейших городов античной эпохи в нашей стране. Он имеет большой потенциал для научных исследований, которые хотя и ведутся там без малого 80 лет, все еще не дают ответов на множество вопросов о жизни Фанагории.
" Здесь у вас под ногами – семь метров культурного слоя, который складывался на протяжении полутора тысяч лет и включает в себя остатки улиц, домов, храмов, общественных сооружений, многочисленных артефактов. Куда ни воткни лопату, обнаружишь предметы из разных эпох — от десятого века нашей эры до середины шестого века до нашей эры. По этим остаткам можно восстановить историю города "
Раскопки Фанагории приобрели широкий размах в 2004 году, когда Институт археологии начал сотрудничество с фондом «Вольное дело». Инициатором этого сотрудничества стал сам основатель фонда Олег Дерипаска. Материально-техническая база, которой обзавелась Фанагория благодаря поддержке фонда — предмет зависти других археологических экспедиций и подспорье, которое помогло «фанагорийским» археологам добиться впечатляющих результатов. Научные исследования ведутся в крупных масштабах: на территории древнего города, самого большого на Таманском полуострове некрополя, сельских угодий и на затопленной морем части античного полиса.
Научно-культурный центр — «мозг» Фанагории
В Фанагории круглогодично ведутся работы по обработке и сохранению археологического материала. Это редкая по меркам российской археологии возможность, которую даёт научно-культурный центр Фанагорийской экспедиции. Центр был построен и оборудован в 2012 году на средства фонда Олега Дерипаски «Вольное дело». Он располагает хорошо оснащенными фондохранилищами и оборудованными по последнему слову техники лабораториями, в том числе реставрационной, а также крупнейшей на Юге России библиотекой по классической археологии и истории Северного Причерноморья.
Центр является постоянной базой Фанагорийской экспедиции — в его уютном здании с внешней колоннадой и видом на Черное море хранятся и реставрируются все находки экспедиции. Рядом с центром собираются построить музей, для которого уже подготовлен довольно богатый фонд экспонатов. Статус федерального историко-археологического музея-заповедника Фанагория приобрела еще в 2014 году.
Корреспонденту «National Geographic Россия» разрешили спуститься в подземные лаборатории и хранилища научно-культурного центра и показали, как проходят будни людей, которые путешествуют во времени, оберегая и изучая артефакты, дошедшие до нас из глубины веков (а заодно — из глубины земли и моря).
" Не стоит романтизировать профессию археолога; это тяжелый труд, который требует терпения, выдержки и многочасовой работы под знойным солнцем "
Помимо обычных археологов и историков, в научном центре работают представители самых разных профессий: реставратор, антрополог, нумизмат, археозоолог, почвовед, архитектор, эпиграфисты, специалисты по гидроакустике, геофизике, чертежники. Их усилия помогают в мельчайших деталях воссоздать жизнь Фанагории на протяжении всего времени ее существования. Почвоведы и биологи, например, могут дать подробную информацию по палеоэкологии того периода: каким был климат, какие деревья и травы росли на черноморском побережье. Антрополог расскажет, сколько жили граждане города, чем болели и питались. Археозоолог, проанализировав костные останки животных, сделает выводы о популярности скотоводства, самом распространенном виде скота, даже количестве бродячих собак.
«Мы не просто раскапываем дома и артефакты, мы реконструируем палеоландшафт», — со значением говорит Владимир Кузнецов.
3D-сканирование — клонируем артефакты
Археологи на раскопах работают так: сначала снимают самый поздний культурный слой (9-10 века нашей эры в случае Фанагории), изучают его, а потом углубляются дальше, в более ранние культурные слои, пока не дойдут до материка. Если раньше все масштабные находки — например, остовы строений — и другую важную информацию получалось увековечить только на фотографиях и рисунках, то теперь, благодаря сканерам, приобретенным фондом «Вольное дело», есть возможность делать 3D-модели. На основе чертежей, созданных с помощью прибора, который сканирует местность с точностью до миллиметра, специалисты воссоздают город в виртуальном пространстве и детально показывают, как выглядела Фанагория на разных этапах своей жизни.
3D-сканер (но уже другой) используется и в менее масштабных проектах. В здании научно-культурного центра можно увидеть, как под лучами сканера медленно крутится человеческий череп, пустыми глазницами обозревая комнату и музейные экспонаты. Это женский череп. На его виски и затылок наклеены специальные метки — они помогают прибору построить полноценную модель объекта. 3D-сканер просвечивает объект частыми полосками яркого света.
Невольно становится интересно, сколько времени надо, чтобы отсканировать такой череп целиком.
— Нужно понимать, что создание 3D модели не заканчивается на сканировании объекта, объясняет мне сотрудник научного центра. — Полученные сканы не всегда корректно склеиваются, часто приходится подгонять определенные параметры вручную. В целом на то, чтобы отсканировать один такой человеческий череп, нужно всего около часа. Но только если сканер уже подготовлен к работе, потому что его настройка занимает определенное время. Нередко процесс калибровки сканера может занять больше времени, чем само сканирование.
На сканирование к специалистам научно-культурного центра попадают самые разнообразные предметы, в основном те, что нуждаются в реконструкции. Используют в центре и фотограмметрию — это построение 3D-модели предмета по фотографии. Однако 3D-сканер создает гораздо более точные модели, что важно при реконструкции. Так сотрудники научного центра отсканировали одну из важнейших находок подводных археологов — таран затопленного корабля царя Митридата, распечатали модель на 3D-принтере и получили его точную уменьшенную копию. Таким же путем получена копия гермы, которая стоит на столике неподалеку от работающего сканера: на вид — древняя статуэтка, а в реальности — великолепно выполненная и покрашенная модель из пластика.
3D-модели самых важных находок на территории Фанагории можно посмотреть (и даже повертеть, рассматривая с разных сторон) здесь.
Есть среди этих 3D-моделей и образец, снятый с особенно ценной находки для руководителя Фанагорийской экспедиции Владимира Кузнецова. Это — часть мраморной стелы с персидской клинописью, которая хранит следы пожара и из-за этого очень плохо читаема. Сенсационность находки в том, что это практически единственная древнеперсидская надпись, найденная за пределами персидского царства.
" Для меня самая главная находка, которая может быть сделана на раскопе — это надписи. Одна надпись может расставить по полочкам все, что ты находил в течение сотни лет. Живое слово бесценно, особенно на фоне молчаливых артефактов, с которыми мы работаем "
Немые находки обретают голос
Как же находки попадают в научный центр с раскопов? Сперва археологический материал на площадках тщательно очищают, сортируют, пересчитывают, затем раскладывают по категориям, от черепицы и обломков амфор до мельчайших фрагментов стеклянных и металлических изделий. После раскладки материала научные сотрудники описывают керамики, датируют их, определяют центры производства, отбирают стоящие образцы. Следующий шаг — фото- и графическая фиксация (для этого в Центре оборудована фотолаборатория с мощной техникой — личная фотостудия для множества разных объектов). Часть находок сканируют с помощью 3D-сканера. Затем проводится реставрация нуждающихся в ней памятников и включение их в музейную опись.
Работа в научно-исследовательском отделе кипит круглый год, а не только летом, в разгар археологических раскопок. В межсезонье сотрудники принимают в музей различные находки. Согласно музейным правилам, каждый предмет подробно описывается, замеряется его диаметр и высота, указывается, из какого количества фрагментов склеен предмет, каковы его особенности, что утрачено.
В собрании артефактов с некрополя, которое сейчас находится на столе у младшего научного сотрудника музея-заповедника Марии Чашук — масса самых разных находок прошлого года: сосуды, светильники, тарелки, миски, красивые бальзамарии. В прошлом году археологи обнаружили в гробнице необычный сосуд-бальзамарий, наполненный жидкостью: предполагалось, что в нём могли быть слезы, пролитые родственниками по усопшему. Сейчас сосуд в Москве на анализе, но позже его тоже добавят в коллекцию музейных артефактов. Один из бальзамариев покоится в отдельной коробочке, надпись на которой инструктирует: «пинцетом». Это значит, что со стеклянным артефактом нужно обращаться очень бережно: чтобы его восстановить, пришлось склеить множество мелких частей.
Даже дилетанту в археологии ясно, что каждый предмет уникален и по-своему красив — деталями, цветом, формой или всем вместе. Есть здесь и клейма, которые ставили на амфорных ручках, — это знак центра производства. На одном из них, привезенном с острова Фасос, изображен фрагмент палицы. Другой артефакт — чернофигурный канфар — сосуд для вина с изображением сатира; по краю венца идет орнамент в виде плюща. Рядом с ним — сосуд с орнаментом, который называют «чешуйчатым» — аккуратные полукруглые узоры с разными точками, которые опоясывают тулово амфоры.
Параллельно Мария занимается описью крупного клада (около 1700 монет!), найденного в Фанагории еще в 2007 году. Древние монеты, особенно клады и кошельки — ценнейший источник информации, который помогает реконструировать многие аспекты экономической, политической и культурной жизни города. Их атрибуцией занимаются нумизматы, которые изучают более 15 000 монет из Фанагории.
У фанагорийского музея-заповедника есть собственная страница на сайте Госкаталога музейного фонда Российской Федерации. Там хранится паспорт на каждый предмет, на каждую мелочь, которая принадлежит фанагорийскому музею. Посмотреть артефакты и их подробные описания можно прямо здесь.
Если сотрудники музея понимают, что предмету становится «плохо» и это вредит его состоянию, его отправляют на срочную реставрацию. Реставрация — неотъемлемый этап работы и с другими интересными находками.
Реставрационная лаборатория — возрождаем фениксов из пепла
В здании центра хранятся и реставрируются все экспонаты будущего музея, найденные в Фанагории. Реставрация является важной частью археологии и призвана сохранить извлеченные из земли или воды памятники, потому что на воздухе ускоряются процессы их разрушения. Часто только процесс реставрации позволяет раскрыть ценную научную информацию, которую хранит древний артефакт. Это уникальный и счастливый случай: находки с раскопа могут в тот же день попасть в лабораторию — все благодаря фонду Олега Дерипаска «Вольное дело», который оборудовал её всем необходимым для исследования, реставрации и консервации артефактов из керамики, камня, стекла, кости и металла.
Главный реставратор Центра, Ольга Леонидовна Гунчина, показывает свои владения:
— У нас здесь прекрасная исследовательская база. Например, есть рентгено-флуоресцентный спектрометр, с помощью которого можно определить состав металлического сплава. Особенно это важно для монет, ведь по составу сплава серебряных монет можно определить изменения в экономике государства: если нужно было больше монет, в сплав добавляли медь, и монета становилась менее ценной, но сделать их можно было больше. Проводим мы здесь и микрохимический анализ: можно определить пигменты, которыми расписана штукатурка.
Находки, о которых говорит Ольга, лежат здесь же; монеты — в специальных боксах, скол штукатурки из фанагорийского дома — на столе. Пока рисунок непонятен, но похож на какой-то геометрический орнамент. При ближайшем рассмотрении реставраторы выяс
У фанагорийского музея-заповедника есть собственная страница на сайте Госкаталога музейного фонда Российской Федерации. Там хранится паспорт на каждый предмет, на каждую мелочь, которая принадлежит фанагорийскому музею. Посмотреть артефакты и их подробные описания можно прямо здесь.
Если сотрудники музея понимают, что предмету становится «плохо» и это вредит его состоянию, его отправляют на срочную реставрацию. Реставрация — неотъемлемый этап работы и с другими интересными находками.
Реставрационная лаборатория — возрождаем фениксов из пепла
В здании центра хранятся и реставрируются все экспонаты будущего музея, найденные в Фанагории. Реставрация является важной частью археологии и призвана сохранить извлеченные из земли или воды памятники, потому что на воздухе ускоряются процессы их разрушения. Часто только процесс реставрации позволяет раскрыть ценную научную информацию, которую хранит древний артефакт. Это уникальный и счастливый случай: находки с раскопа могут в тот же день попасть в лабораторию — все благодаря фонду Олега Дерипаска «Вольное дело», который оборудовал её всем необходимым для исследования, реставрации и консервации артефактов из керамики, камня, стекла, кости и металла.
Главный реставратор Центра, Ольга Леонидовна Гунчина, показывает свои владения:
— У нас здесь прекрасная исследовательская база. Например, есть рентгено-флуоресцентный спектрометр, с помощью которого можно определить состав металлического сплава. Особенно это важно для монет, ведь по составу сплава серебряных монет можно определить изменения в экономике государства: если нужно было больше монет, в сплав добавляли медь, и монета становилась менее ценной, но сделать их можно было больше. Проводим мы здесь и микрохимический анализ: можно определить пигменты, которыми расписана штукатурка.
Находки, о которых говорит Ольга, лежат здесь же; монеты — в специальных боксах, скол штукатурки из фанагорийского дома — на столе. Пока рисунок непонятен, но похож на какой-то геометрический орнамент. При ближайшем рассмотрении реставраторы выяснили, что рисунок нанесен на другой, более старый; получился своеобразный палимпсест.
— Здесь мы также проводим лабораторные исследования при помощи микроскопа, — продолжает рассказывать Ольга Гунчина. — При большом увеличении мы рассматриваем вещь и определяем ее важные характеристики в зависимости от материала. Если это металл, то смотрим сохранность металлического ядра с помощью микрозондажа, определяем визуально под микроскопом продукты коррозии. В лаборатории мы проводим ручную и механическую расчистку артефактов: в основном задействованы скальпели и кисточки, очень редко бормашины. Есть здесь и ультразвуковой сканер, есть зубоврачебное оборудование, но оно довольно агрессивное. На самом деле наши зубы гораздо крепче, чем археологический металл, так что эту технику мы нечасто используем.
За ее спиной лежит громоздкий камень с некрополя — надгробие. Кажется, что он плотный и крепкий, но так как это белый известняк, с него нужно будет очень тщательно под микроскопом убирать все почвенные загрязнения. И делать это придется кисточками или специальным пылесосом. Отмывать нельзя: земля впитается в камень, и он навсегда останется грязным.
После реставрации вещи полностью преображаются: например, невзрачное кольцо с бледной сердцевиной превращается в блестящий серебряный перстень с искристо-зеленым камнем.
Хранилище находок — сокровищница древностей
На цокольном этаже Научно-культурного центра есть несколько помещений, где хранятся находки, уже вошедшие в фонд музея, и другие объекты, еще не включенные в музейные архивы. Здесь лежат и человеческие кости, найденные на территории некрополя. На хранение остаются только уникальные останки: целые скелеты, интересные кости, которые требуют изучения. Если останки раскопаны, но не представляют интереса, их перезахоранивают в другом месте — это одно из главных правил археологов.
Завернутые в пленку, кости и черепа лежат в боксах на стеллажах, каждая полочка подписана местом находки и датой: “Нижний город 2019”, “Некрополь 2017” и так далее. Здесь же хранятся и кости животных, найденные при раскопках; они представляют интерес для археозоологов.
В хранилище научно-культурного центра лежат и находки с объекта №835, который был обнаружен в 2018 году. Это амфорный развал — множество амфор в одном месте. Некоторые были почти целы, другие разбиты на множество осколков. Все их перенесли в центр и принялись «собирать паззл»: подбирать черепки один к другому и составлять из них целые амфоры. Это кажется волшебством, но на самом деле — наука: можно определить центр производства амфоры по типу глины (с примесью слюды или извести), по типу обжига. И если человек с наметанным глазом возьмет в руки фрагмент амфоры, он сразу увидит особенности ее цвета и фактуры. Также всегда можно увидеть часть какого-то пятна на стенке и искать его продолжение в других керамических предметах, чтобы подобрать подходящий кусочек.
Это сложно и долго — амфорный развал разбирается уже два года — но вполне возможно, если подходить к этому со знанием дела. Получается действительно паззл, только повышенной сложности (и вдобавок спрятанный в куче других паззлов). Сейчас целиком собрано уже почти восемь амфор!
Выходя из хранилища, замечаю на полу надгробную каменную плиту и вспоминаю, что в прошлом году она привлекла мое внимание еще на дне глубокого раскопа в обнаруженной гробнице — плита закрывала вход в усыпальницу, где была погребена в богатом убранстве целая семья, супруги и несколько их маленьких детей. Часть погребальных стел, которые находят в усыпальницах, являются произведениями искусства. Вот и сейчас плита выделяется среди других массивных могильных камней в прохладном помещении — она уже очищена от пыли и все так же легко узнаваема благодаря изображенному на ней всаднику, мчащемуся на коне куда-то вперед, сквозь время.
Плесень — враг археолога
В планах Научно-культурного центра «Фанагория» — создание микологической лаборатории, где будут изучать разные виды плесени, поражающей археологические объекты, и искать способы бороться с ней и её появлением, потому что плесень безжалостно разрушает исторические находки. Сейчас в научном центре уже ведутся подобные испытания. В шкаф с высокой температурой помещается образец, и пока он «выпекается», сотрудники смотрят, растет ли на нём плесень. Совсем недавно сотрудники центра делали пробы в хранилищах, потому что если бы там была плесень, «это было бы убийственно» (ее там не оказалось). А если в пробах видно следы плесени, те участки, где эти пробы были взяты, тщательно обрабатываются. Лаборатория нужна, чтобы сразу понять, есть ли потенциальная опасность возникновения плесени.
«Сейчас мы хотим усовершенствовать микологическую лабораторию до того уровня, чтобы пределять даже тип грибка, который может поразить предметы», — улыбается Мария.
История, вооруженная лопатой
«Распространено мнение, что археология — это наука, которая занимается поисками сокровищ. Но мы не озабочены тем, чтобы найти мешки с золотом. Академик Артемий Арциховский в свое время сказал: “Археология — это история, вооруженная лопатой”. Это правда так, но источник ее молчалив, поэтому археологов можно сравнить со следователями, которые приходят на место преступления и должны восстановить картину происшедшего. Правильная интерпретация молчаливого материала зависит от интеллигентности, культуры, знаний археолога. Это задача крайне тяжелая, но в то же время очень благодарная. Я, например, благодарю судьбу за то, что мне не попадается золото», — рассказывает Владимир Кузнецов, руководитель Фанагорийской археологической экспедиции ИА РАН.
Фанагория открыта для туристов — здесь круглый год есть на что посмотреть, и каждый сезон появляются новые экскурсионные маршруты. Можно осмотреть раскопы «Верхнего» и «Нижнего» городов, а потом ознакомиться с предметами, найденными на раскопах. Скоро будет и интерактивная часть с просмотром 3D-моделей различных находок, планируются даже мастер-классы по изготовлению изделий из керамики. Экскурсии проходят ежедневно и длятся около двух часов: это 2,5 километра пешего маршрута и посещение Научно-культурного центра. Экскурсионный отдел всегда готов встретить любого желающего постигнуть тайны Фанагории. Будете на юге России — загляните, это того стоит.
А пока археологи и все остальные специалисты, которые на собственном языке говорят с монетами, амфорами и другими молчаливыми свидетелями прошлого, продолжат делать свою важную, немного рутинную и на первый взгляд совершенно волшебную работу. Они будут воссоздавать из руин историю целого города, начиная с его облика и заканчивая привычками жителей.
